Дима Маликов не пишет хиты для ресторанов | интервью из газеты Арт-Фонарь

8 октября, 2002 (20:39)

- Из-под крыла Маликова-старшего вылетело немало певцов-шлягерников. Что же он родному сыну не посодействовал? У тебя ведь шлягеров практически нет.
– Как это нет?! А “Сторона родная”? Хит. Спросите у кого хотите. Ведь шлягеры – это не прилипчивые мелодии в два аккорда, которые я принципиально не пишу. А хиты я хочу писать – и пусть они не поются в ресторанах, но их любят. Для меня это главное.
- Ты погнался за двумя зайцами? С одной стороны – серьезная фортепьянная музыка, другой – эстрада, шоу-бизнес. Но ведь долго эти две ипостаси совмещать не удастся. Что потом?
– Для начала я этом году заканчиваю консерваторию. Как классический пианист. Сие означает получение хорошего образования. Я хочу записать на пластинку свою экзаменационную программу, но я не уверен, что смогу в жизни стать солирующим пианистом. Мне, во-первых, не хватает усидчивости, а во-вторых, раздвоение, о котором мы говорили, в первую очередь вредит мне именно как музыканту “классическому”.
- В шоу-бизнесе с его волчьими законами ты тоже как рыба в воде? Хотя, честно говоря, не похож на человека, способного на интриги.
– Я живу очень обособленно и в прекрасных отношениях со всеми “звездами”. Вроде никто меня топить не собирается… Вообще, многое определяет популярность. Если ты популярен, тебя никто не сможет подвинуть, а уж если не получается – так это уже только твои проблемы.
- А вот покойного Талькова, кажется, как раз и пытались подвинуть…
– Справедливость, увы, не всегда торжествует. Но я бы в таком случае уступил. Я вообще в ситуациях, когда назревает драка, стараюсь решать проблемы иначе.
- И давно ты пришел к этой мудрости? Ведь в детстве, в ранней юности, нередко бывают моменты, когда иначе разрешить проблему невозможно. Или у тебя было какое-то другое детство…
– Конечно, дрался, но редко. Меня одноклассники уважали, хотя я и был отличником.
- А за что уважали?
– За то, что не лез на рожон, не выпендривался никогда – хотя повод вроде был. Семья у меня была довольно обеспеченная, родители за границу ездили – тогда этим не каждый мог похвастаться. Это не очень скромно звучит, но я был скромным мальчиком.
- Ты что-нибудь в своей жизни сделал сам, руками, или руки пианиста с детства были неприкосновенны?
– Квартирой своей много занимался – но не гвозди прибивал, а дизайн делал. Чтобы вот так, своими руками – не припомню особых подвигов. Но кухню, во всяком случае, собирал сам.
- А как насчет приготовить что-нибудь вкусное?
– Я люблю свинину запекать, и делать это умею. Но там и делать-то особо нечего: кладешь, водичкой заливаешь, и она запекается классно. Чесночком еще нашпиговать… Но похвастать таким даром, какой есть у Андрюши Макаревича, конечно, не могу.
- Какой инструмент более других выражает сегодняшнее время?
– Компьютер.
- А ты чем владеешь, кроме фортепьяно?
– Компьютером.
- Как? Не гитарой, не духовыми?
– Про контрабас еще спросите. На бас-гитаре умею играть. Это несложно – заниматься только надо. А контрабас у меня дома стоял – отец учился, и я иногда подходил побренчать: на уровне “ту-ту-ту”.
- Есть какие-то вещи, которые отец запрещал тебе в детстве и продолжает запрещать сейчас?
– Он запрещает мне забрасывать занятия на рояле. Каждый день звонит и напоминает – будто я без него не знаю, что нужно заниматься.
- Сценический имидж у тебя довольно устойчивый, если не сказать консервативный. Ты бы смог выйти на сцену обритым наголо или, скажем, по пояс голым?
– По пояс голым – несложно, обритым сложнее. Летом, кстати, я собираюсь подстричься покороче.
- Что ты слушаешь, когда нужно снять душевное напряжение?
– Месса Баха “Си минор”, “Реквием”. Моцарта, Прокофьева. Из современного – музыку Гэбриэла к фильму “Последнее искушение Христа”.
- Интересно. Сам слушаешь классику, а другим предлагаешь музыку гораздо более простую. Назревает вопрос об отношении к аудитории…
– Существуют законы жанра. Я занимаюсь поп-музыкой, то есть музыкой развлекательной. Она мне нравится. Я молодой человек, я люблю танцевать, двигаться, жить в конце концов…
- Что-то на сцене ты танцуешь не очень активно…
– Это вопрос имиджа. Мои песни к этому не располагают.
- Вернемся к публике. Как ты себе представляешь своего постоянного слушателя?
– Не знаю. Они все такие разные – нет какого-то среднего.
- Стало быть, когда пишешь песни, ты ориентируешься на себя?
– Да, это конкретная позиция. Хотя я спрашиваю совета у родителей, у жены, у друзей, у ваших коллег… То есть мое мнение – не истина в последней инстанции, но оно – решающее.
- Пару лет назад в одном из интервью тебя спросили, смог бы ты отказаться от музыки ради любимой девушки? Ты тогда легкомысленно ответил “да”, но сейчас, наверное, дал бы отступного?
– Сейчас на этот вопрос я не ответил бы “да”. Видимо, я тогда был очень сильно влюблен. Но… любимая девушка и семья – это разные вещи.
- Чем тебя может “зацепить” женщина?
– Женственностью. Недавно по телевизору был фильм “Наводчица” с Жаклин Биссет. Вот такого типа женщины мне нравятся.
- С такими запросами тебе в Голливуд ехать надо.
– Ну почему же, и у нас такие есть. Даже у меня. Мы живем, предоставляя друг другу полную свободу. В семейных отношениях должно быть полное доверие, иначе всего этого и не надо.
- А чем может приглянуться Западу русский исполнитель?
– У наших, видимо, пока шансов маловато, хотя я думаю, что появится кто-то в следующем поколении, а может быть, и в нашем, кто займет достойное место на европейском рынке. Важно попасть в современный стиль, уловить направление. И потом, им вообще пока неприятен этот русский акцент. Гвинейский – вот Доктор Албан – приятен, а русский непривычен, режет слух.
- И последний вопрос. Проходит с сегодняшнего дня, скажем, двадцать лет. При самой грубой прикидке можно предположить три варианта социального положения Дмитрия Юрьевича Маликова. Первый: известный пианист. Второй: преуспевающий человек в шоу-бизнесе. Третий подходит под общее определение “забытые имена”. Какой вариант, на твой взгляд, наиболее реален?
– Я не люблю заглядывать вперед, в неизвестность. Скажу, чего бы мне хотелось. Мне бы хотелось быть авторитетным независимым музыкантом, имеющим возможность продюсирования, – раз. Возможность развивать композиторское начало в самых разных формах, от песен до симфоний – два. И третье – быть человеком, который играет на рояле, если и не сольные концерты в Карнеги-холл, но, во всяком случае, на достойном профессиональном уровне. Вот если все это будет, я буду счастлив.