Он наказал меня, по настоящему, только один раз, когда я сказал неправду. Я запомнил это на всю жизнь, и с пяти лет больше не вру. Остальные наказания проходили в форме мужского разговора, где нужно смотреть друг другу в глаза, всегда отвечать за свои поступки, никогда и никого не бояться, думать, не повторять ошибок. Вообще все его воспитание было направлено в сторону формирования у меня мужского характера, как будто он предчувствовал, что в будущем у меня будет дефицит мужского воспитания. ”Добро должно быть с кулаками”, ”честь русских офицеров”, ”справедливость”, ”защитить”, ”заступиться”, ”вера”, ”свобода”, – фразы и слова, которые мне запомнились во время наших редких бесед с отцом. К сожалению, в этой жизни нам уже не суждено с ним поговорить.
Но я убежден, что в мироздании есть более высокие формы общения чем разговор, которыми мы пользуемся и даже об этом не подозреваем. Я чувствую присутствие отца во всех своих начинаниях так же как и присутствие Бога.

Описывать здесь какие-то бытовые случаи я не считаю нужным, единственное, что могу добавить это то, что атмосфера у нас в доме была необычной. Я рос в антикоммунистической среде, где все были смелыми не на кухне, а в реальной жизни. Жили мы бедно, но, правда, у меня все всегда было. Во дворе и в школе меня все считали странным, например, когда я отказывался вступать в пионеры или говорил ребятам, что дереву больно, когда его ломают, и дрался за это.